Ларри Крабб

Внутренний мир

Реальность.ru / Книги / Христианская психология / Внутренний мир

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛУБИННАЯ ПЕРЕМЕНА

Вероятно, самый трудный вопрос во всем этом обсуждении возможности внутренней перемены таков: насколько глубоко в душу нам следует заглянуть? Признавая саму необходимость взгляда внутрь себя, мы должны быть готовы, что перед нами разверзнется темная и мрачная пещера со множеством лабиринтов и ходов, бесконечно плутающих и ведущих в неизведанное.

Всегда перед нами будет что-то, чего мы еще не видели: потаенные чувства, которые, пока мы их не раскопали, никогда не тревожили наше сердце; превратные намерения, которые, пока мы не выявили их, никоим образом не нарушали размеренного и спокойного течения нашей жизни; болезненное чувство печали, которое превращает прекрасное утро в длинный сумрачный день. Можно провести всю жизнь, исследуя закоулки своей души, и никогда не выбраться оттуда наружу, к свету.

Хотя взгляд вовнутрь может быть угнетающим – и, наверное, он и должен быть таким, если мы хотим, чтобы направление нашей жизни действительно изменилось, – однако нельзя допустить, чтобы это было просто блужданием во мраке. Мы – чада света, и даже в кромешной тьме мы знаем, куда направляемся. У нас есть светильник, который всегда освещает нам дорогу, и надежда, которая не дает нам остановиться, даже когда нам кажется, что огонь вот-вот угаснет. Христиане не должны быть безрадостными и несчастными, полными смятения и нездорового отчаяния. А именно это и происходит с нами, когда мы воспринимаем духовное возрастание как неугасимое стремление к дальнейшему осознанию всего того, что таится внутри нас.

Мы не должны путать тяжелую, гнетущую депрессию с глубинами духовности, которые дают нам свободу действовать независимо от переполняющей нас печали. Духовность поддерживает нас в нашем стремлении к общению с людьми, к большему участию в их жизни, даже когда сами мы испытываем на данный момент чувство жестокого разочарования. Зрелость отношений с Христом отражается в способности человека слышать шепот поддержки и ободрения в минуту, когда на его плечи наваливаются несчастья. И даже когда мы действительно расстраиваемся, начинаем хмуриться или сердиться, присущее зрелому человеку понимание сути вещей не позволяет нам забыть о том, что мы были созданы для того, чтобы любить, невзирая на обстоятельства.

Основная цель столь смелого шага, как попытки заглянуть внутрь собственной души, – попробовать достичь именно такого уровня духовности. Чем сильнее мы ощущаем нашу жажду, тем более страстно мы стремимся к воде. И чем более искренне мы признаем, что в поисках живительной влаги занимаемся рытьем своих личных колодцев, тем глубже мы сможем покаяться в своей чрезмерной уверенности в собственных силах и сможем обратиться к Богу с доверием и смирением. По мере того как мы учимся жить, понимая, что глубочайшие заботы нашей души находятся в хороших руках, стыд, который мы испытываем из-за собственной ничтожности, и ужас перед тем, что однажды нас разоблачат и отвергнут, теряют свою власть над нами и нашими поступками. Внутренняя перемена заключается в постепенном переходе от общения с позиций самозащиты к общению с позиций любви. Чтобы выдержать этот переход, мы должны прочувствовать свое разочарование и постараться достойно воспринять грех в нашем сердце, который толкает нас на путь самозащиты.

Но насколько серьезно нам следует углубляться в себя? Должны ли мы проводить часы, возможно, годы, размышляя над тем, как отчаянно грешили против нас люди, пока в нас не иссякнут все наши болезненные воспоминания? Нужно ли нам искать некое новое понимание себя, исследуя каждую нашу мечту, каждую оговорку, каждое чувство? Стоит ли нам обдумывать каждое произносимое слово, чтобы попробовать выявить, не осталось ли в нас где-нибудь хоть крупинки самозащиты? Такой взгляд внутрь себя со временем становится смешон и даже вреден. И все же он необходим. Рискован, но необходим, если мы не собираемся останавливаться на чисто внешней, поверхностной перемене, но желаем измениться изнутри. Что нужно знать и понимать о себе и о Боге, чтобы суметь измениться? Что мы должны увидеть внутри себя, чтобы в нас произошла перемена на самом глубоком уровне?

Перемены в христианской жизни происходят постепенно. Мы переходим от изменения сознательно избранного нами пути к изменению нашего подхода к взаимоотношениям с людьми, а затем к изменению наклонностей самого нашего естества. Каждая перемена представляет собой дело рук Божьих и, следовательно, хороша. Назвать первый тип изменений, происходящих в нашей жизни, неглубоким означало бы незаслуженно принизить его. Но если мы останавливаемся на нем или задерживаемся на втором, это свидетельствует о нашем непонимании имеющихся у нас возможностей стремления к познанию Бога. Как правило, все происходит постепенно: новообращенные меняют направление избранного ими однажды пути; растущие верующие учатся любить, отказываясь от приемов самозащиты, а зрелые христиане начинают понимать значение слов апостола Павла «Для меня жизнь – Христос» по мере того, как у них преображается самое их естество и они устремляются к Господу. Какую же роль в этом движении от одной стадии духовного возрастания к другой играет взгляд внутрь себя? Что требуется от человека для того, чтобы измениться глубоко в душе?

ИЗМЕНЕНИЕ ИЗБРАННОГО НАМИ ПУТИ

Я преподаю в семинарии, и у меня есть возможность видеть, как Господь меняет жизни многих молодых людей. Сейчас мне вспоминается один студент, который недавно поведал своим товарищам и преподавателям о том, как пришел к вере. Он рассказывал о той, мирской жизни, когда все его существование вращалась вокруг рок-музыки, девушек и развлечений. Благодаря удивительному стечению обстоятельств, которые, несомненно, произошли по воле Божьей, этот молодой рок-музыкант обратился к Христу. И первое, что он сделал, он изменил свой образ жизни.

Рок-группа, в которой играл этот юноша, как раз собиралась переходить от выступлений в местных барах к более солидным клубам. Будущее сулило славу и неплохие деньги, но он ушел оттуда, ибо решил, что Господь хочет, чтобы он посвятил себя христианскому служению, и поэтому снова поступил в колледж, на этот раз в христианский, с намерением продолжить учебу в семинарии. Пока этот молодой человек рассказывал нам свою историю, он был весьма взволнован той резкой переменой своего жизненного пути, которую сотворил для него Бог. И это замечательно. Мы вместе с ним порадовались его обращению и столь искренней преданности Господу.

Из рок-группы – в семинарский класс: вот это перемена! Но все же вряд ли она затронула более важные стороны его души. И хотя он теперь шел по совершенно новой, отличной от прежней, дороге, ему еще многое предстояло изменить в своей жизни. Все произошедшее с ним являет нам чудное дело рук Божьих, но это только начало великих перемен, возможных в человеческой жизни.

ИЗМЕНЕНИЕ ПОДХОДА К ВЗАИМООТНОШЕНИЯМ С ЛЮДЬМИ

То, что произошло в жизни этого студента, можно сравнить с историей о блудном сыне, который кается в своем грехе и возвращается к отцу. Его отход от безнравственности и возврат к нормальным семейным отношениям прекрасны, но теперь ему предстоит заняться своим внутренним миром и своей семьей и разобраться, из-за чего провалились его прежние попытки любить отца. Впереди его ждет тяжелая работа.

Изменение жизненного пути, который ранее мы избрали вполне сознательно, требует от нас осознания нескольких основных истин, которые нам следует принять к сведению и которым необходимо подчиниться. И тот студент семинарии, и раскаявшийся сын поняли, наконец, что согрешили и что возмездие за грех – смерть, что дар Божий, жизнь вечную, можно только с благодарностью принять, но нельзя заслужить; что христиане куплены дорогой ценой; что грех – это пощечина нашему Отцу, которую Он не будет равнодушно терпеть, и что все мы призваны жить святой и непорочной жизнью служения Господу.

То, что в мире еще находятся люди, готовые уверовать в эти истины, – уже само по себе является чудом Божьей благодати. В своем стремлении как можно глубже проникнуть в себя не стоит этого недооценивать. Как, впрочем, не стоит останавливаться на достигнутом и замедлять свое духовное развитие. Нам предстоит еще многое узнать о грехе и о Боге, и о том, как устремлять к Нему наши жизни. Если мы не будем упорно стремиться к большему, тогда то хорошее, что в нас есть, прокиснет, как забытое на столе молоко. Если этот ревностный семинарист проживет следующие тридцать лет, не обращая внимания на то, что происходит у него внутри, то сердце его покроется твердой скорлупой самозащиты и все его существование будет являть собой просто кимвал звучащий. Подобно множеству закаленных годами ветеранов, он будет преданно нести людям Евангелие, но достучится до очень немногих сердец.

Чтобы успешнее взаимодействовать с людьми, мы должны изменить наш подход к общению с ними. Мы должны оставить все свои защитные маневры и вооружиться искренним участием к нашим ближним, которое не может остаться незамеченным. Но это возможно только через покаяние. Чтобы подлинно покаяться во всех своих ухищрениях, которыми мы разрушаем любовь, мы должны прежде всего разобраться, в чем они проявляются. Мы не признаем самозащитных шаблонов общения греховными преступлениями против любви, пока не разглядим разочарования в собственной душе, которое мы поклялись никогда больше не испытывать.

Когда молодой пастор, только что закончивший семинарию, готовит свои проповеди, посещает прихожан и вообще делает все, что в его силах, для поддержания единства и целостности церкви, у него может совсем не оставаться времени на то, чтобы поразмыслить над болью в собственной душе, которую причиняет ему этот падший мир. И когда вдруг приходит осознание этой боли, спровоцированное, например, каким-нибудь ворчливым старейшиной, который постоянно придирается к проделанной им работе, – тогда решимость молодого пастора никогда и ни при каких обстоятельствах не впадать в отчаяние может подспудно управлять его реакцией на этого человека. Он может просто отказаться иметь с ним дело, может поступиться тем, во что верует, лишь бы сохранить мир и покой, а может, наоборот, занять твердую позицию и попытаться поспорить с недовольными. И при этом он даже не заподозрит, что на самом деле его действиями движут дух требовательности и желание защитить себя.

Без осознания своего внутреннего разочарования и боли, заставляющей мечтать об облегчении, и без понимания тех едва заметных уловок, которыми он поддерживает свое желание этого облегчения, пастор может усвоить такую манеру общения, которая со временем либо ожесточит его и приведет к отчужденной холодности и непоколебимому правоверию, либо, наоборот, превратит его в слабого, бесхарактерного приспособленца. И в том, и в другом случае человек, круто повернувший свою жизнь от исполнения рок-музыки к проповеди Евангелия, может в конечном итоге выработать в себе такой подход к взаимоотношениям с людьми, который будет начисто лишен какой-либо притягательности и жизненной силы. Чтобы стать человеком, крепким и сильным в общении, ему необходимо обратить взгляд внутрь своей души.

Когда мы делаем выбор в пользу честности и открытости, взгляд внутрь себя обнажит ранее скрытое от глаза разочарование, способное вызвать в нас пугающую своей силой ярость, которую мы готовы обрушить на головы тех, кто причиняет нам боль. Когда мы признаём, что испытываем горечь от разочарования и злобу из-за предательства близкого человека, тогда мы видим, что наша манера общения сложилась под влиянием нашего упрямого стремления избежать страданий, а также, во многих случаях, от боязни показать свой гнев. Если нам удается распознать, в чем выражается защитная реакция в нашем поведении, значит, взгляд внутрь себя выполнил свое предназначение: он сделал возможным более глубокое покаяние. До тех пор пока мы не достигнем этой точки, покаяние для нас будет заключаться в простом признании своего проступка с последующими вымученными усилиями впредь вести себя получше. Когда мы, наконец, распознаем свою неудовлетворенную жажду и все свои самозащитные повадки, покаяние ознаменуется существенным сдвигом в нашем понимании того, как нам следует жить и что мы делаем не так. До тех пор пока взгляд в глубины собственной души не откроет нашему взору эти две составляющие, мы не сможем изменить ни нашего избранного ранее пути, ни нашего подхода к взаимоотношениям с людьми.

Предположим, что наш студент-семинарист осознаёт, что по мере того как близится время завершения его богословской подготовки и принятия церковного сана, он начинает нервничать. Он замечает, что эта нервозность порой сменяется неукротимой уверенностью в себе. И вот вместо того чтобы заглушить эти столь противоречивые чувства еще большей преданностью служению и усиленным изучением Слова Божия, он начинает должным образом оценивать свои чувства. Он действует, подобно человеку, который, ощутив у себя боли в боку, решает обратиться к врачу и сделать рентген. Осознавая себя носителем образа Божия и для Бога созданным, но в то же время понимая всю свою испорченность и греховность бунтаря и мятежника, желающего единолично управлять собственной жизнью, он ищет в себе подтверждения и своей неутоленной жажды, и желания найти силы для облегчения страданий.

Размышляя о том, как против него грешили люди, он вспоминает неприятные сцены с отцом. «Ты можешь хоть раз сделать что-нибудь как следует?» – кричал отец, когда он еще мальчишкой опрокинул на себя банку с масляной краской. Когда он вспоминает этот случай, он каждый раз переживает его заново. Это дает ему повод считать, что сердитые слова отца жестоко ранили его. Он понимает, что постоянно испытывает чувство неуверенности в себе, неспособности поступать так, как того требует ситуация, и это чувство управляет всей его жизнью.

Мысленно прокручивая в голове все те случаи, когда что-нибудь задевало его чувство собственного достоинства, и вспоминая, как он держался в тех нелегких ситуациях, ему все яснее видится один и тот же шаблон. Во время какой-нибудь неприятной встречи или разговора он всегда старался выказать свое огорчение в надежде, что его обидчик устыдится и, сжалившись, встанет на его сторону. Поняв это, молодой человек может более осознанно покаяться. Всякий раз, когда он испытывает нервозность, он способен точно определить, что вызвана она его страхом сделать что-нибудь не так, страхом потерять уважение и поддержку окружающих. А главное, он становится способен увидеть свою склонность манипулировать людьми с целью заручиться их одобрением.

Если он начнет обсуждать свои опасения с женой, возможно, она сможет найти мужество признаться ему, как ей неприятны их разговоры во время возвращения домой из церкви по воскресеньям. Всякий раз он настаивает, чтобы жена сообщала ему все те нелестные замечания и недовольство, которые она слышала от людей по поводу его проповеди, что ставит ее в неловкое положение. Она начинает относиться к мужу как к слабому, неуверенному в себе человеку и постепенно теряет к нему уважение.

Итак, зная о существовании боли в своем сердце и той формы, которую так часто принимает его требование скорейшего облегчения от внутренних страданий, наш пастор чувствует необходимость больше довериться Богу и покаяться в своей самозащите. И тогда в следующее же воскресенье по дороге домой из церкви он возьмет свою жену за руку и скажет: «Дорогая, я умираю от желания обсудить с тобой то, как я сегодня выступал, но на самом деле мне вовсе не обязательно это знать. Давай проведем этот вечер вместе, но с одним условием: даже не упоминать о церкви».

Вот в этом, по-моему, и проявляется перемена в его подходе к человеческим взаимоотношениям. Взгляд внутрь себя, открывший ему глаза на его духовную жажду и попытки самозащиты, сделал эту перемену возможной. Лет через тридцать, если он будет продолжать возрастать, раскаиваясь в своих самозащитных действиях всякий раз, когда распознает их суть, и позволяя Христу заботиться о своей испуганной душе, он перестанет быть лишь кимвалом звучащим. Он превратится в страдающего, но сильного духом, любящего человека, через которого действует Бог, чтобы коснуться жизни многих людей.

ИЗМЕНЕНИЕ САМОГО НАШЕГО ЕСТЕСТВА

Прекрасно, когда мы каемся в наших уловках, на которые идем при общении с людьми, рассчитывая оградить себя от душевных переживаний, однако в нас заложены еще большие возможности для внутренней перемены. Мы не только можем изменить когда-то выбранный нами путь, оставить свои попытки защитить себя и обратиться к любви, мы также можем изменить наклонности самого нашего естества и перейти от идолопоклонства к поклонению. Мы можем осознать, что докучать жене, чтобы услышать слова поддержки и одобрения, это не просто «неверный прием, направленный на то, чтобы оградить нас от боли». От подобного, в какой-то мере патологического чувства зависимости от этой оценки можно избавиться, если разобраться в идолопоклоннических корнях этой повадки, осознание которых понуждает нас стремиться к Богу всем нашим сердцем, душой, всем разумением и силой.

Для того чтобы переменить склонности души, требуется нечто большее, чем косметический ремонт или даже капитальная реконструкция. Для того чтобы достичь духовной зрелости и продолжать возрастать, обретая жизнеизменяющую силу глубокой и искренней любви, мы должны еще глубже погрузиться в себя. Прежде чем рассказать вам о том, что еще нам нужно обнажить, позвольте мне сначала изобразить на рисунке все сказанное выше.

Итак, теперь нам предстоит ответить на вопрос, сформулированный в начале этой главы: что мы должны обнаружить, заглянув внутрь себя, чтобы стала возможной глубокая перемена нашей души? Понимание основ евангельской истины может круто изменить сознательно выбранный нами ранее путь. Если мы собираемся изменить свой подход к взаимоотношениям с людьми, нам нужно на собственном опыте узнать, каково это, когда тебя подводят или предают, и разглядеть те приемы, с помощью которых мы пытаемся защититься от дальнейших разочарований. Но что говорит Библия об изменении наклонностей и устремлений самого нашего естества?

Для глубинного изменения нашей души, возможного еще здесь, на земле, до того как мы попадем на небеса, необходимо обратить особое внимание на два достаточно трудных для восприятия момента. Во-первых, уже со времен грехопадения каждый человек пытается самоутвердиться в этой жизни как полноценный мужчина или полноценная женщина; и во-вторых, человеческая жизнь со времен грехопадения до Христова пришествия являет собой столь удручающе печальную картину, что только наше упование на Господа может оградить нас от безумия или самоубийства.

Ни наши старания определиться со своей половой принадлежностью, ни горести жизни не являются вопросами, поддающимися простому объяснению, – любая из этих тем достойна отдельной книги. Я лишь хочу отметить некоторые наиболее существенные моменты, потому что убежден, что без рассмотрения проблем, которые встают перед нами в связи с упомянутыми выше заботами, мы не сможем достичь каких-либо существенных духовных перемен.

1. Мы считаем себя слабыми мужчинами и ущербными женщинами.

Когда Бог сотворил человека, Он создал мужчину и женщину. Каждый из нас не просто существо, мы люди либо мужского, либо женского пола, мальчики и девочки, мужчины и женщины. Особенности мужского или женского начала пронизывают все наше естество, проникая до самого основания нашего самосознания. Различия этих двух начал включают в себя нечто неимоверно большее, чем особенности одежды или прически, тембр голоса и даже анатомия. Все, что делает мужчина, он делает как мужчина, все, что делает женщина, она делает как женщина.

Когда у нас хорошая и крепкая связь с Богом, когда мы действуем в соответствии с Его замыслом, мы получаем большое удовольствие и от своей принадлежности к тому или иному полу. Если я могу полностью выложиться и сделать все от меня, как от мужчины, зависящее, это приносит мне глубокое удовлетворение и ощущение своего места в жизни. Все гармонично, как если бы для трудной работы было применено наиболее подходящее орудие. Подобным же образом женщина, имеющая возможность самореализоваться именно как женщина, чувствует внутреннее умиротворение от того, что живет в соответствии со своим предназначением.

Мужчины были созданы сильными и решительными, их задачей было обеспечивать свои семьи и через служение им вести их к Господу, устремляясь к окружающим людям с жертвенной, могущественной любовью. Женщины же были созданы для того, чтобы самоотверженно отдавать все, что имеют – ум, талант, мудрость, доброту. Исполненные теплотой и искренностью, они, с одной стороны, мягки и беззащитны, а с другой – готовы сами прийти на помощь другим, окружив их любовью и заботой, проявляя все свои женские качества для дела благочестия.

Но что-то случилось с этим замыслом. Когда Павел говорит о том, как мы нуждаемся в Евангелии, он описывает людей, которые осуетились в умствованиях своих, за что Господь предоставил их самим себе (Римлянам 1:24, 26, 28). Трижды, как отмечает апостол, предал их Бог на откуп неизбежным последствиям их решения жить своим умом.

Интересно, что первое, о чем упоминает Павел, была похоть сердец и нечистота. Когда Адам и Ева впали в грех, они лишились возможности общаться с Богом и из-за этой разобщенности утратили способность во всей полноте наслаждаться своею мужской и женской природой. Для Адама труд означал теперь постоянную битву с тернием и волчцами, битву, в которой он не в силах был одержать победу. Его мужское достоинство оказалось под угрозой, а ведь мужчина был создан, чтобы смело и решительно идти по жизни, отстаивая интересы близких ему людей.

Ева больше не могла рассчитывать на то, что Адам будет относиться к ней с любовью. Ее беззащитность и умение поддержать другого, в которых проявлялась ее женская природа, подверглись испытанию. Она вынуждена была стать жесткой и твердой, чтобы справляться с тяжелой действительностью, поскольку Адам уже был несовершенным спутником. Ее женское достоинство оказалось под угрозой, ибо будучи человеком, по природе своей находящим радость в помощи другим, она чувствовала, что отныне ей нужно бороться за сохранность своих отношений с близкими.

С потерей радостной свободы самовыражения как полноценных мужчин и женщин мы ощущаем дискомфорт и нарастающее беспокойство, вынуждающие нас вновь стремиться к целостности, которую дает нам осознание своей половой принадлежности. Но без Бога все, что мы можем извлечь из этого богатейшего кладезя, ограничивается лишь банальным удовлетворением наших физиологических потребностей. Удовольствие от интимной близости дает падшим людям лучшее из возможных представлений о том, что означат жить полноценной жизнью как существо, обладающее полом. То, что задумывалось как выражение нашей сексуальности, сделалось ее доказательством, даже сутью. Человек утратил нечто такое, что делало его жизнь по-настоящему счастливой. Мужчины больше не обладают той тихой уверенностью в собственной безупречности и способности давать, а женщины не чувствуют в себе способности принимать. И те, и другие не уверены, что их мужские и женские души смогут оставаться живыми вне зависимости от того, какая неудача или разочарование встретится им на пути. Ощущение своей сущности как мужчины или женщины в нас просто отсутствует, однако мы испытываем непреодолимое желание вернуть его, и поскольку мы уже отчаялись обрести то, что, как мы знаем, должно быть, но чего у нас нет, мы ищем удовольствия в плотских наслаждениях.

Переживание физического возбуждения и чувства полноты способно подарить нам пару счастливых мгновений, когда мы чувствуем себя живыми мужчинами и женщинами. Подобные удовольствия кажутся нам особенно привлекательными именно потому, что мы все очень неуверенны в себе. Мы не ощущаем себя настоящим мужчиной или истинной женщиной. А когда мы в чем-то не уверены, мы начинаем страдать. Мы пытаемся принимать какие-то меры в отношении этой проблемы, подобно пилоту, у которого отказали двигатели. Если встали моторы, самолет не может продолжать полет; так и человек без уверенности в своей мужской или, соответственно, женской полноценности, коренящейся в самых глубинах его души, не может жить согласно своему предназначению, которое уготовил ему Господь.

Наша проблема – нарушение межполовых различий, что является неизбежным следствием отдаления от Бога. Симптом этой проблемы – греховная сексуальная распущенность, которая дает возможность нам лишь на мгновение почувствовать себя настоящим мужчиной или настоящей женщиной, что, в свою очередь, тоже греховно.

Когда люди отворачиваются от Бога, то первое, к чему они устремляются, когда Господь убирает с них Свою сдерживающую руку, – это сексуальное удовольствие. Их половая неполноценность выражается также и в том, что они меняют естественные желания на противоестественные, вступая в гомосексуальные отношения друг с другом (Римлянам 1:26). Потом их ущербность проявляется во всякого рода непотребствах, которые отражаются в их манере поведения (Римлянам 1:29-32).

Интересно, откуда к людям поступает та энергия, с которой они стремятся ко греху, – не из той ли опасности, которая угрожает их мужскому и женскому началам еще со времен грехопадения? Если это действительно так, а я в этом убежден, тогда взгляд внутрь себя, достигающий самого дна нашей души, непременно должен обнажить все наши сомнения в собственной способности поступать, как подобает мужчине или женщине.

До тех пор, пока мы не ощутим в себе той неловкости, которую мы испытываем при общении с людьми, мы не сумеем добраться до корня нашей проблемы.

Неуверенность, которая всегда присутствует в падших людях, – наследство, оставленное нам нашими прародителями, – заставляет мальчиков чувствовать себя слабыми, несостоятельными и беспомощными. Осознавая, что они не способны отдавать и жертвовать собой ради других, молодые люди учатся возмещать этот «недостаток» тем, что начинают активно подчеркивать всевозможные достоинства и таланты, которые обнаруживают в себе. Либо пытаются произвести впечатление настоящего мужчины через агрессивное поведение, непокорность и преувеличенную независимость, либо, наоборот, становятся людьми безынициативными и бесхарактерными, требующими непрестанной заботы о себе.

Девочки же быстро понимают, что повсюду их подстерегают беды и опасности. Даже самому замечательному родителю порой не хватает терпения и любви в отношении иных дочерей. С младых ногтей девочки усваивают, что их жизнь зависит от того, насколько удачно они сумеют скрыть от постороннего взгляда ту чудесную часть себя, которая изначально предназначалась для самоотдачи. Когда кому-нибудь удается завоевать ее доверие и она решается на то, чтобы раскрыться этому человеку, обнажая перед ним свои самые потаенные стороны души, но затем он предает ее – кстати, склонение к интимные близости – это худший вид предательства, – молодая девушка начинает считать причиной этого свои потаенные желания и начинает стыдиться их, испытывая отвращение к себе самой.

В глубине души каждый человек испытывает стыд и страх, вызванный его или ее неуверенностью в себе как представителя того или иного пола. Мужчинам не хватает здорового осознания собственной полноценности, осознания того, что им есть что предложить любимой женщине и что отказ или пренебрежение с ее стороны не сможет сломить их дух. Женщинам же не хватает тишины и покоя, того ощущения надежности и безопасности, когда они могут объять весь мир, не беспокоясь, что кто-то злоупотребит их доверием и бросит их, растоптав их женское естество.

Мужчины занимают в жизни оборонительные позиции, рассчитывая на то, что подобным поведением они возместят недостаток уверенности в себе. Некоторые господствуют над домашними, называя это духовным руководством. Другие, наоборот, пренебрегают семьей и друзьями ради того, чтобы заработать много деньги, подняться по служебной лестнице или организовать собственную церковь. Энергия, скрытая за этими самозащитными приемами, напрямую связана с ощущаемой ими угрозой их мужскому достоинству.

Женщины же зачастую во главу угла ставят свою внешнюю привлекательность или, наоборот, прячут ее за излишней чопорностью. Некоторые готовы играть роль этакого смышленого ребенка и подчиняться унизительному контролю со стороны тех, кто обещает заботиться о них. Подобное поведение есть не что иное, как защитная реакция на то, что может уязвить их женское самолюбие.

Чувство стыда, напрямую связанное с сомнениями людей в собственной ценности как мужчины или женщины, толкают их на то, что они стараются защитить себя от дальнейших страданий и душевной боли. Но нам не всегда удается распознать те ухищрения, на которые мы идем в попытках защититься, а следовательно, мы не сумеем понять и всю глубину их греховности, пока не поймем, что в их основе лежит наше стремление сохранить то малое, что в нас осталось от мужчины или, соответственно, от женщины.

Беспечный муж должен понять, что его отказ открыто обсуждать с женой их проблемы на самом деле отражает его боязнь оказаться неспособным принять решение, достойное ее уважения. Это поможет ему избавиться от страха уронить свое мужское достоинство в ее глазах и ощутить приятное волнение от осознания своего нерастраченного потенциала.

Деловая женщина должна разглядеть таящийся в ее душе страх перед тем, что кто-нибудь может воспользоваться ею, а потом бросить, если она откроет этому человеку то, что заключено в ее женском сердце. Только тогда она сможет лучше понять, что ее самозащита – это лишь отчаянная попытка оградиться от посягательств на ее женское начало. Когда она осознает, что за ее защитной жесткостью скрывается испуганная, обиженная женщина, тогда она поймет, что значит быть настоящей женщиной, и это понимание будет пугать и манить ее.

Если мы искренне желаем покаяться, нам необходимо прежде всего отказаться от самозащиты и постараться быть теми людьми, какими сотворил нас Господь. И тогда мы сможем быть нежными, сильными и участливыми мужчинами и уверенными в себе, заботливыми и открытыми женщинами, которые могут своей жизнью являть Божий образ и воплощать Его замысел. Если мы действительно хотим глубоко и серьезно измениться, мы должны признаться, что считаем себя слабыми мужчинами и ущербными женщинами.

2. Если мы честно посмотрим в лицо нашей печальной жизни в этом падшем мире, то лишь упование на Христа сможет уберечь нас от безумия или самоубийства.

Многое в нашей повседневной жизни устроено так, чтобы заглушить в нас тот ужас, который навевает на нас существование вдали от Бога. Неверующие люди процветают, номинальные христиане кажутся ничуть не менее, а то и более счастливыми, нежели глубоко верующие, – создается впечатление, что действительно нет никакого смысла самозабвенно посвящать себя Богу. Не лучше ли умерить свой пыл по поводу жертвенности и смирения и начать получать удовольствие, ощущая себя просто «неплохим христианином». У порядочных людей и в жизни все в порядке, а вот у фанатиков – неприятность за неприятностью. Похоже, секрет счастья заключается в том, чтобы стараться сделать себе приятное и одновременно стремиться к Богу доброй половиной своего сердца, души, разумения и сил.

Подобный облегченный вариант христианства вполне подходит тем, кто не желает иметь дело с переполняющей их невыносимой печалью жизнью без Бога. Однако если мы придерживаемся мнения, что все плохое в этой жизни сносно, а все хорошее удовлетворительно, мы не можем в полной мере оценить два самых главных положения нашей веры: Крест Христов и Его Пришествие. Смерть Иисуса в нашем представлении становится лишь средством, которым Господь избавляет нас от чего-то, на самом деле не такого уж страшного, а обетование Его возвращения сужается до простого обещания улучшить нашу жизнь. «Вспоминайте Меня, доколе Я приду» – призыв, который у большинства не вызовет восторга, поскольку крест, который нам следует вспоминать, уже не обладает той благоговейной ценностью, а пришествие, которого нам следует ожидать с нетерпением, видится нам не более, чем еще одним шагом наверх.

Радость, которую мы можем познать в нынешнем мире, питается именно тем, что совершил для нас Господь Иисус, и тем, что Он еще собирается совершить. Без Его жертвенной смерти и обетования вернуться всякая радость становится лишь обманчивой иллюзией, которая только мешает нам прильнуть ко Христу в страстном поклонении, исполненном ревностного ожидания.

Недавно один студент заявил мне: «В своей жизни мне часто приходилось разочаровываться в людях. Однако каждый раз меня это только раздражало, но никогда не выбивало из седла».

Большинство из нас никогда не оказывались выбитыми из седла. Общаясь с нехристианами, христиане зачастую стараются сохранить внешнюю видимость благополучия. И действительно, в некотором смысле не все у нас так уж плохо: семейные отношения в порядке, люди к нам добры и участливы, дети-подростки достаточно сговорчивы и покладисты, да и работа приносит моральное и материальное удовлетворение. Однако ни один из этих положительных моментов жизни не может дать нашей душе того счастья, которого мы желаем. Пока мы не поймем, как сильно мы жаждем того, чего у нас нет, мы не сможем в полной мере наслаждаться тем, что имеем, поскольку всегда будем стоять на оборонительных позициях по отношению к окружающим. Мы будем надеяться, что простые земные радости заполнят пустоту в нашей душе. Однако, несмотря на то, сколь остро мы чувствуем боль разочарований от того, что наши желания остаются без внимания, мы не должны требовать от этих радостей большего, чем они могут нам дать. Если мы будем более реалистично смотреть на жизнь, мы сможем наслаждаться ею. Все то хорошее, что в ней есть, мы должны воспринимать как блюда с праздничного стола, который однажды накроет перед нами Господь.

Мы должны отказаться от мысли, что жизнь в падшем мире на самом деле не так уж плоха. Когда мы узнаём, что даже в лучших своих проявлениях она оказывается лишь жалким подобием того, какой могла бы быть, это столь горькое откровение способно ввергнуть нас в безутешную печаль, грозящую раздавить нас. Но именно в тот миг, когда мы оказываемся на грани духовного срыва, нам легче всего переменить наклонность своей души от самозащиты к доверию и любви. Чем лучше мы начинаем разбираться в окружающей нас действительности, чем явственнее понимаем, что в жизни без Бога царит мерзость запустения, тем с большей искренностью мы можем обращаться к Нему.

Жизнь серьезного христианина не блещет нарядной оболочкой; она невыразимо печальна. Но мы неизменно торжествуем над всякой грустью. Покаяться – значит принять за истину, что жизнь без Бога – это не жизнь, и потому устремиться к Нему со всей страстностью человека, избежавшего кошмарной участи. Когда мы чувствуем наступление печали, не стоит пытаться отвлечься от нее, обращаясь к беззаботным мыслям о чем-нибудь приятном. Мы должны погрузиться в эту печаль, постараться осмыслить ее и пребывать в ней до тех пор, пока она не хлынет через край. Это может изменить направление всей нашей жизни, само наше естество, и мы обратимся от самосохранения к благодарному поклонению.

Самая глубокая и искренняя любовь прорастает на почве невыносимого разочарования. Когда мы понимаем, что жизнь не может дать нам того, чего мы хотим, мы с большей легкостью можем отказаться от своих глупых притязаний и постараться научиться истинной любви. Мы больше не требуем защиты от возможных разочарований. В нас происходит радикальная перемена: мы приобретаем уверенность в себе, начинаем смотреть на мир глазами реалиста, стремящегося к Богу со страстностью, которую нам дает трезвый взгляд на жизнь.

Теперь мы можем закончить наш рисунок:

Позвольте закончить это рассуждение рассказом об одном моем друге, который сейчас переживает внутреннюю перемену. Я делаю это с его разрешения. Кое-какие детали, однако, были изменены, чтобы те, кто, возможно, знаком с ним, не смогли бы его «вычислить». Во всем остальном данная история абсолютно правдива.

Антон пришел к Христу в конце второго курса университета. Он вырос в семье, взаимоотношения в которой были довольно напряженными. Он почти не видел со стороны родных ни поддержки, ни любви. Судя по всему, его родители уживались более-менее сносно, пока Антон не пошел в школу. Начиная с того времени он помнит только постоянные ссоры и ругань, которые чаще всего кончались тем, что отец уходил из дома на неделю-другую, а затем возвращался, умоляя пустить его назад. Мой приятель вспоминает мать как жесткую, властную женщину, которая никогда не плакала о муже, но чьи слезы текли рекой, если ее сын вдруг надумывал покинуть дом.

До своего обращения Антон жил ради успехов в учебе. Высокие оценки оказывались самым надежным из всех ему доступных источников признания со стороны окружающих. Он много и упорно учился и старался избегать неприятностей. Свою обиду и недовольство в отношении родителей, особенно своей деспотичной матери, он выражал тем, что регулярно приходил домой позже, чем ему было велено, все время дулся и отмалчивался.

Когда Антон пришел к Христу, он очень изменился. Он почувствовал меньшую враждебность к домашней обстановке и стал стараться обращаться с родителями с большей добротой. Чувствуя в себе искреннее желание изучать Библию и служить Богу, он перевелся в христианский колледж и вскоре решил, что его призвание – быть священнослужителем.

Закончив колледж с отличием, он поступил в протестантскую семинарию. Во время учебы он научился сострадать людям, о чем свидетельствовал его чуткий и кроткий дух. Перемена в его характере смягчила его мать (отец умер, когда он еще учился на первом курсе семинарии), и она уверовала во Христа как в своего Спасителя.

Антон очень преобразился. Господь действовал в нем и через него. Для того чтобы изменить сознательно выбранный им путь и общий жизненный настрой, от него не потребовалось мучительного углубления в больные и уродливые части его души. Он знал, что он грешник, он понимал значение смерти и воскресения Христа, и у него появился новый смысл в жизни. Этого было вполне достаточно.

По окончании семинарии он занялся христианским служением в соответствии со своими интересами и способностями. Он проработал почти четырнадцать лет и заслужил себе репутацию искреннего, трудолюбивого, преданного своему делу христианина. Он женился на прекрасной женщине, у них родилось трое детей. Все шло замечательно. Работа приносила ему радость и удовлетворение. Он любил свою семью, обладал крепким здоровьем, имел хороший дом и вообще вел вполне благополучную жизнь.

Однако вскоре после того как Антону исполнилось сорок лет, в его жизни возникли проблемы. Школьная учительница вызвала их с женой на беседу, чтобы обсудить с ними состояние их сына, которому в то время было уже почти одиннадцать. Она сообщила, что мальчик апатичен, подавлен и сильно отстал в учебе. Когда преподавательница предложила обратиться к школьному психологу, жена Антона пришла в такой ужас, что он окончательно растерялся и уже не знал, ни как помочь сыну, ни как успокоить супругу.

В то же самое время один из сослуживцев Антона, давний друг семьи, разоткровенничался с ним и признался, что очень несчастен на своей работе, да и дома у него крупные неприятности, о которых Антон даже не подозревал, поэтому был совершенно потрясен и ошеломлен, но постарался утешить друга, как мог. Но вскоре приятель стал сторониться его и под разными предлогами отклонял любые попытки поговорить по душам.

Именно в этот период времени мне довелось много общаться с Антоном и в неформальной обстановке, и на христианских мероприятиях. Мне очень неловко признаваться, но я обнаружил, что каждый раз с надеждой жду, что Антон не придет на очередное собрание, – мне явно не хотелось общаться с этим человеком. Казалось бы, он всегда был на высоте. Как бы плохо ни обстояли дела, он постоянно являл собой положительную картину: трудности – это хорошо, а радости – просто замечательно! Мне была не по душе эта его веселость. Я постоянно боролся с ощущением, что ей не хватает глубины. Откровенно говоря, мне было просто скучно в обществе Антона.

И вот за сравнительно короткое время три разных человека, независимо друг от друга, предъявили Антону примерно одни и те же претензии. Семейный психолог убедил жену признаться, что ее ужас из-за проблем их сына частично был связан с боязнью, что Антон просто не станет углубляться в проблему и не захочет понять, насколько плохо обстоят дела. Лучший друг сказал, что он не почувствовал с его стороны никакой поддержки, когда поделился с ним своей бедой. И я, в свою очередь, воспользовавшись удобным случаем, сообщил ему, что на наших собраниях он всегда пытается уйти от трудных вопросов.

Я глубоко уважаю Антона. Он очень честный человек и всегда готов встретить трудности лицом к лицу, но, выслушав сразу три похожих замечания, он понял, что в его душе скрыто нечто, мешающее ему нормально общаться с окружающими. Он начал задумываться, что бы это могло быть. Он много и усердно молился, читал Слово Божие, разговаривал с людьми. Он обратил свой взор внутрь себя, чтобы попытаться разглядеть, что же не давало ему с большей теплотой и участием относиться к собственной жене, другу и своему служению.

Следующие несколько месяцев изменили жизнь этого человека. Он начал осознавать свое боязливое желание того, чтобы все у него внутри было хорошо. В детстве у него были, конечно, славные времена – лето, проведенное у бабушки с дедушкой, две недели в лагере, – но большинство его воспоминаний причиняли ему боль. Он отчаянно жаждал, чтобы жизнь была приятной. Он хотел чувствовать защищенность в своем уютном мирке, где бы все люди ладили друг с другом.

Он научился справляться с неудовлетворенными желаниями, никогда не касаясь своих истинных чувств и направляя все силы на то, что у него получалось хорошо. Когда Антону стало ясно, что его манера общения основывалась на том, чтобы не обращать внимания на неприятности и мягко «требовать», чтобы все вокруг были счастливы, он начал видеть, какое давление он все это время оказывал на сына и жену и то, как старательно он избегал проблем в отношениях с другими людьми на работе и в церкви. Когда он сумел распознать в своем поведении проявление защитной реакции, он начал меняться. Он покаялся в своем решении «верить Ассуру», стараясь, чтобы все были счастливы, и стал учиться с большим участием относиться к людям, не требуя от них ответной теплоты.

Он стал поверять жене свои переживания и начал внимательнее прислушиваться к ее. Он честно и откровенно поговорил с сыном об их взаимоотношениях. А когда его друзья начинают делиться с ним своими трудностями, он больше не перебивает их мудрыми словами о надежде на светлое будущее, но дает им возможность излить перед ним душу. На церковных собраниях он стал позволять себе напрямую высказывать недовольство по тем или иным вопросам. Он внес значительные изменения в свое поведение, потому что понял, как глупа была та схема, по которой он действовал, и как тщетны были попытки защитить себя от болезненного разочарования.

Несколько месяцев спустя после описанных выше событий в кругу близких друзей Антон с воодушевлением рассказывал о том, какие потрясающие перемены происходят в его взаимоотношениях с членами семьи и с окружающими. Когда он закончил, кто-то заметил: «Антон, я действительно считаю, что в тебе произошли удивительные перемены, и я славлю за это Бога. Я увидел и ощутил их. Но я нахожусь в некотором замешательстве. Не знаю почему, но я никак не могу отделаться от какого-то неприятного ощущения, которое мешает мне радоваться за тебя всем сердцем. Мне кажется, твоя склонность подчеркивать положительную сторону вещей все еще не позволяет тебе быть до конца искренним». Остальные присутствующие с этим замечанием согласились.

За этим последовало бурное и продолжительное обсуждение, которое главным образом касалось двух вопросов. Во-первых, Антон осознал, что чувствовал себя совершенно беспомощным рядом с матерью, которая нещадно подавляла его. Он помнил, какое бессилие он ощущал, не имея возможности что-либо изменить в той ужасной семейной обстановке своего детства. Он понял, что чувствовал себя несостоятельным как мужчина.

Во-вторых, он разобрался еще в одном. Всякий раз, когда он размышлял над несовершенством своих взаимоотношений с людьми в прошлом и настоящем, он чувствовал, как в его душе нарастает бурный поток всепоглощающей печали. Как только он чувствовал его приближение, он сразу старался проявить твердость характера и принимался за какое-нибудь дело. Мы посоветовали ему поразмыслить над печалью жизни и дать ей вогнать себя в слезы.

Через две недели после этого обсуждения я вновь встретил Антона. Он подошел ко мне, положил руку на плечо и сказал: «Мне есть над чем призадуматься. Я очень хочу стать сильным ради моей семьи и друзей. Я все время думаю о том, как упорно я стараюсь избежать всевозможных страданий из страха, что не смогу с ними справиться, как настоящий мужчина. В последнее время, когда я читаю Писание, я всегда обращаю внимание на те места, где говорится о силе Христовой в нашей немощи и о том, как страдания способствуют нашему уподоблению Господу. Я всем сердцем ожидаю того, что Бог пожелает сделать со мной, хотя мне немного не по себе. Однако это потрясающее чувство. Я никогда еще не ощущал в себе столько жизни, как теперь».

И пока Антон говорил, мне совсем не было скучно. Наоборот, меня даже влекло к Тому Богу, к Которому он так стремился. Вместе с Антоном я праздновал такую перемену, которая возможна, если мы готовы начать изнутри.

Реальность.ru / Книги / Христианская психология / Внутренний мир