|
|
 Домой |
Новости
|
Книги |
Словарь |
Связь |
Поиск |
Джон Элдридж Путь Желания |
| стр. 2
2 Дилемма желания
Высоко, на склоне высочайшей в мире горы, почти двадцать девять тысяч футов над уровнем моря, альпинист вдруг замер на месте. Он не мог двинуться дальше. Вся его жизнь рушилась. Много лет он готовился к этому восхождению, проехал половину земного шара, чтобы достичь незнакомой местности высоко в Гималаях. Он опустошил свой банковский счет и испортил отношения с близкими. Пострадала и его карьера. Ради этого момента он пожертвовал всем, что было в его жизни. Но теперь это не имело никакого значения. Он был истощен, дышал с трудом и был вынужден останавливаться после каждого шага, чтобы набрать в грудь воздуха, сосчитать до трех и сделать еще один шаг, а потом снова остановиться. Когда он карабкался по ледяному выступу горы, острому как бритва, каждое его движение требовало нечеловеческой сосредоточенности. Недостаток кислорода привел к тому, что он с трудом мог спокойно и трезво мыслить. Перед ним возвышалась Хиллари Степ, сорокафутовая, почти отвесная ледяная глыба. Она-то и стояла между ним и целью его жизни. Но он не был уверен, что это восхождение ему по силам. Меня завораживают истории людей, которые совершили восхождение на Эверест. Такая невероятная самоотверженность требует предельного напряжения физических, умственных и душевных сил. Для тех, кто хочет рискнуть, подъем на вершину самой высокой горы в мире становится главной целью, смыслом всей жизни. Цель действительно достойная, а путь полон опасностей. Многие альпинисты теряются в горах. Те же, кто достигает вершины и благополучно возвращается домой, входят в узкий, элитарный круг альпинистов мира. Почему они это делают? Как они это делают? Джон Кракауэр рассказывает полную драматизма историю о злополучной экспедиции 1996 г. в своей книге Into Thin Air: «Было много, очень много веских причин не отправляться в экспедицию, но попытка восхождения на Эверест — это совершенно иррациональный шаг. Это победа желания над эмоциями». Это подвиг, который начинается с желания и совершается тоже только благодаря желанию. Кракауэр объясняет, как одной альпинистке удалось достигнуть вершины: «Ясуко толкала вверх невероятная сила ее желания». Желание — вот единственное средство, с помощью которого можно чего-то достигнуть или что-то совершить. Например, вступить в брак. Или остаться в одиночестве. И то, и другое можно считать более трудным и опасным предприятием, чем восхождение на Эверест, по большей части из-за того, что никто так не считает. Напряженная и упорная борьба, от исхода которой зависит, покоришь ли ты вершину или погибнешь, длится не один месяц, а растягивается на годы. То же самое можно сказать и о подвигах веры или надежды — другими словами, обо всем, ради чего стоит жить. Как можно было бы отдаться такому по сути иррациональному чувству, как любовь, если бы мы убили в себе желание? Дж. Мей честно признает:
Желание — это источник наших самых высоких порывов и самых сильных скорбей. Удовольствие и боль сливаются в нем воедино; и на самом деле, они берут начало в одной и той же области сердца. Мы не можем жить без сильных желаний, но в то же время эти желания являются причиной наших разочарований, иногда глубоких и опустошительных. Во время снежной бури на Эвересте в 1996 г. произошла катастрофа, и восемь альпинистов из команды Кракауэра погибли. Стоило ли им предпринимать попытку восхождения? Многие из вас скажут, что даже отправляться в это путешествие было безумием. Стоит ли идти навстречу неизвестности, если это может привести нас к гибели? Из-за того что желание делает нас уязвимыми, мы начинаем воспринимать его как самого главного своего врага. Друг или враг? «Я не хочу обманывать себя надеждой». Мы с моим другом разговаривали о жизни и о том, как тяжело выносить ее давление. Дейвид пережил серию неудач в своей карьере. Он начинал как менеджер высшего звена в фирме на Уолл-стрит и зарабатывал шестизначные суммы, а закончил как курьер, доставляющий товары на дом. Это очень жестокий удар для мужчины. Он не хотел быть там, где оказался, он снова хотел подняться на ту вершину, где был когда-то. И время от времени ему предоставлялись благоприятные возможности. Друзья предлагали Дейвиду работу или давали номер телефона возможного работодателя. Он надевал пиджак, галстук и выходил на арену. Снова появлялось желание чего-то лучшего, но только для того, чтобы остаться неудовлетворенным. Казалось, интервью проходило успешно, но затем Дейвид сидел у телефона, который так и не звонил. Каждый раз, когда мой друг делал шаг вверх по лестнице, ступенька проваливалась и он снова оказывался внизу. После нескольких лет ожиданий он понял, что не хочет напрасно надеяться. «Надежда лишь подталкивает меня к очередному падению. Так зачем вообще она нужна?» Я вспоминаю еще одну мою приятельницу, Кэрол, чья жизнь на протяжении вот уже нескольких лет омрачена сердечными неудачами, которые следуют одна за другой. Как только она решает больше ни с кем не связываться, на горизонте появляется он и в ее душе рождается надежда. Кэрол с опаской отваживается на новое увлечение, а несколько месяцев спустя ее сердце вновь оказывается разбитым. Вчера за обедом она практически повторила мысль Дейвида: «Я устала надеяться». Надежда пробуждает желание и делает нас еще более уязвимыми. Когда мы с Кэрол разговаривали о жизни и любви, я подумал о трагической судьбе Фантины, одной из героинь романа Виктора Гюго «Отверженные». Фантина — молодая одинокая мать, работающая на фабрике, чтобы прокормить свою дочь, которую ей пришлось отдать на воспитание хозяйке гостиницы. Отвергнув домогательства своего начальника, Фантина очутилась на улице без работы, без крыши над головой и средств для содержания своего ребенка. Те из вас, кто видел мюзикл, вспомнят красивую печальную песню, которую она пела. Песня называлась «Мне снился сон».
Фантина вспоминает о том времени, когда она была молода и ничего не боялась, о тех моментах в жизни, когда мечты «рождаются, сбываются и разбиваются». Она рассказывает о любви, которая пришла к ней и наполнила ее жизнь бесконечным счастьем. Ее любимый стал отцом ее ребенка и однажды исчез. Она мечтала, чтобы он вернулся, но понимала, что этого не будет. Я знаю очень многих женщин, которые прошли через этот кошмар. Их жизнь полна тоски, одиночества и покорности судьбе. Последние слова песни Фантины звучат так:
Когда рушатся мечты Я понимаю. Я знаю дилемму желания. Брент погиб, когда был близок к осуществлению своей мечты. Видите ли, наша дружба крепла год от года, и я вдруг обнаружил, что мы мечтаем об одном и том же. Задолго до того, как я встретил Брента, я начал мечтать о ранчо, куда люди могли бы приезжать в поисках своего сердца, о прекрасном, незабываемом месте, где каждый мог бы узнать о своем жизненном пути. Я стеснялся даже говорить об этом. Бог знает, сколько лет скрывал я эту мысль от всех на свете. И какая невыразимая радость охватила меня, когда я узнал, что Брент мечтает о том же. Клайв Льюис понял бы меня:
Мы с Брентом выступали на конференциях, писали, вместе старались помочь людям, нуждающимся в помощи психолога, наши дружеские связи становились все крепче, и казалось, Бог поддерживает эту нашу мечту. Мы оба пережили достаточно разочарований в жизни, чтобы относиться к подобной мечте с осторожностью; может быть, мы стали слишком осторожными. Нас обоих подводили люди, на которых мы надеялись. Могли ли мы поверить своей мечте на этот раз? И все же что-то заставляло нас двигаться вперед. Александр Поуп знал, что «надежда вечно живет в человеческом сердце». Мы планировали начать это великое восхождение к нашему желанию в мае прошлого года, пригласив небольшую группу мужчин присоединиться к нам на ранчо, чтобы провести вместе несколько незабываемых дней. Это должен был быть пробный ход, испытательный полет для нашей мечты. Вечером второго дня Брент погиб. Каменный выступ, на котором он стоял в восьмидесяти футах над землей, обвалился под ним. «Отчаяние, — писал Джеймс Хьюстон, — это участь надеющейся души». Или, как говорит Писание, «надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце…» (Притч. 13:12). Как это может быть мучительно для пробужденного желания! Весь прошлый год в глубине моей души шла борьба с этим желанием. Господь приходил ко мне снова и снова, настаивая, чтобы я не бросал свою мечту. Я смеялся и ругался, боролся с Ним и отвергал Его. Казалось безумием снова мечтать о чем-то. Как я буду жить всю оставшуюся жизнь без ближайшего друга? Я думаю о Льюисе и Кларке, этих неразлучных исследователях дикой природы, о том, что в нашем сознании они составляют одно целое. Льюис говорил о своем напарнике: «Я не мог надеяться, желать или ожидать, что кто-либо больше поддержит меня или окажет мне большую помощь, чем этот человек». Я знаю, мне никогда не найти такого, как Брент. Но я не одинок в своих чувствах. Многие из вас потеряли родителей, супруга или ребенка. Ваши надежды на успешную карьеру, возможно, разбились. Здоровье пошатнулось. Отношения с близкими испортились. Всем нам знакома дилемма желания, знакома горечь разочарования, когда открываешь свое сердце навстречу радости, чтобы почувствовать боль. Радость и боль неразлучны, и мы знаем об этом. Но что делать с этим знанием, мы не представляем. Не представляем, как жить в этом мире, как поступать с желаниями своего сердца и справляться с разочарованиями, которые поджидают на каждом углу. Смеем ли мы мечтать после стольких постигших нас неудач? Сейчас наступил такой момент, когда я снова могу думать о ранчо, но не могу представить себе новых дружеских отношений. И все же в глубине души я убежден, что если я убью в себе желание, то вместе с ним убью и свое сердце. Лэнгстон Хьюс писал:
Разве мы не будем вступать в дружеские отношения лишь потому, что наших друзей может не стать? Разве мы не будем любить лишь потому, что нам может быть больно? Разве мы перестанем мечтать только оттого, что надежды могут разбиться? Желать — это значит открыть свое сердце навстречу возможным страданиям, но закрыть сердце — это значит убить его. Вот о чем говорит нам пословица «Сердце надеждой живет». На пути к счастью и радости нас ждут разочарования и горечь несбывшихся надежд, это неизбежно. Один мой близкий друг пришел недавно к этой мысли. Когда мы сидели и разговаривали за завтраком, он выразил дилемму желания такими словами: «Я стою на перепутье и боюсь своих желаний. Сорок один год я пытался держать свою жизнь под контролем, подавляя желания, но мне это не удалось. Теперь я точно это знаю. Но мне страшно выпустить свои желания на свободу, потому что я понимаю, что перестану контролировать свою жизнь. Может, есть какой-то другой способ?» Тот способ, который выбирает большинство из нас, состоит в том, чтобы заключить свои желания в определенные рамки, ограничить до такой степени, чтобы ими можно было управлять. Мы позволяем себе осуществлять свои маленькие мечты: обед в ресторане, новый диван, очередной долгожданный отпуск, немного больше выпивки. Но это не помогает, и кажется, приближается извержение проснувшегося вулкана желаний. Борьба, которую мы ведем друг с другом Не так давно я повел себя не слишком дружелюбно. Вообще-то я стараюсь сохранять спокойствие за рулем, но когда меня «подрезают», я выхожу из себя. И вот как раз на днях, когда я ехал по скоростной магистрали, по соседней полосе ко мне стала приближаться машина. Ее водитель, игнорируя правила, выехал прямо передо мной, в то время как я мчался на полной скорости. Я резко затормозил и стал ему сигналить. Он же, посмотрев назад, огрызнулся и выкрикнул что-то неприличное. Это было последней каплей. Только соображения безопасности удержали меня от того, чтобы не выпихнуть его с дороги. Но как же мне этого хотелось! С вами, конечно же, ничего подобного не происходит. Обычно вы очень любезны и великодушны по отношению к тем, кто «подрезает» вас на дорогах. Отчего же нет, вы почти счастливы, когда кто-нибудь занимает ваше место на стоянке, умудряясь влезть прямо перед вами. Вы улыбаетесь ему и благословляете его.
Как вы считаете, что скрывается за яростью, которую мы испытываем за рулем автомобиля? Вы ведь не думаете, что проблема заключается в несоблюдении этикета на дорогах? На скоростных магистралях люди ведут себя безобразно, срывая свой гнев друг на друге. И это происходит не от того, что они плохо воспитаны или им не хватает навыка в вождении машины. Дело в чем-то другом, в чем-то, что скрыто в глубине наших душ. Парень, который «подрезал» меня тогда, не создал опасной для жизни ситуации, но я воспринял это нарушение как символ чего-то более серьезного. Ден Аллендер обращает на это наше внимание:
Жизнь, которая у нас есть, так отличается от той, к которой мы стремимся, что нам не составляет труда найти того, кого можно было бы обвинить в этом. Наши желания удовлетворяются лишь при содействии окружающих. Мне нужны любящие объятия и доброе слово, когда я прихожу домой. Я хочу, чтобы мои мальчики внимательно слушали, когда я говорю о жизненно важных вещах. Я хочу, чтобы мою работу ценили. Я хочу, чтобы в трудные времена мои друзья были рядом. «Нет, человек не остров», — писал Джон Донн, и это относится и к нашему разговору о желании. Нам нужны окружающие — это часть нашей жизни. Очень немногие желания мы можем удовлетворить только собственными силами. Для исполнения почти любой мечты нам нужны люди, которые помогли бы нам. Кто-нибудь обязательно понадобится нам для осуществления наших планов. В лучшем случае мир безразличен к моим желаниям. Когда я возвращаюсь из командировки, диспетчеров, отменяющих мой рейс, меньше всего волнует, что я неделю не был дома и этот самолет — моя единственная возможность вернуться к семье. И раз их это не волнует, они относятся к этому безразлично. Мы ежедневно страдаем от безразличия друзей, родных и абсолютно незнакомых людей. Мы думаем, что постепенно привыкаем к этому равнодушию, как к части нашей жизни, но раздражение внутри нас растет. Мы не были созданы для того, чтобы нас игнорировали. И даже если мы стараемся притвориться, что нас это не трогает, наша душа все равно страдает от того, что мы живем в мире, которому нет дела до нашего существования. Ситуации, описанные выше (когда нас «подрезают» или отменяют наш рейс), просто дают нам повод выплеснуть свое отчаяние. Когда наши желания вступают в открытый конфликт с желаниями других людей, обстановка накаляется. Мы развязали войну в Персидском заливе, потому что Саддам Хусейн хотел завладеть нефтяными скважинами Кувейта. Фил и Диана развернули войну в спальне из-за свиных отбивных. Они пригласили на ужин пару своих друзей, и так как днем Дианы не было дома, она попросила Фила достать из морозилки свиные отбивные, чтобы они успели оттаять. Но он чинил газонокосилку и забыл про мясо. Пришло время обеда, и Диана попросила Фила положить отбивные на гриль. Он внезапно вспомнил, что они по-прежнему лежат в морозилке — твердые, как камень. Слышали фразу «Если бы можно было убить взглядом…»? Диана не могла сказать того, что хотела. В присутствии гостей она была вынуждена держать себя в руках. Диана вложила все, что не могла выразить словами, в свой взгляд, а позже вечером, когда они с Филом остались одни, высказала все, что думала. Серен Кьеркегор сказал, что обида — это «основной принцип» современности; это еле сдерживаемый гнев, вызванный неудовлетворенными желаниями. Мы подавляем их, но лишь до тех пор, пока они не вырвутся на свободу на работе или дома во вспышке негодования. Сила этого гнева редко соответствует масштабу вызвавшего его события. Сегодня вечером за ужином я накричал на своего пятилетнего сынишку Люка, потому что он выказал неуважение своей маме. Но действительно ли это послужило причиной столь сурового выговора? Не служат ли события подобного рода спусковым механизмом, выпускающим на волю наше разочарование, которое по большей части мы притворно скрываем? Мы стараемся уйти от боли, которую несет с собой желание, пытаясь подавить его, но оно не исчезает. Оно прорывается каким-то иным образом. Итак, мы вступаем в гражданскую войну с желанием. Ужас, который несет с собой эта война, нельзя сравнить с испорченным ужином или мелкими семейными неурядицами. На алтарь нашего гнева и ярости, которые годами копятся от неудовлетворенных желаний, мы готовы принести все что угодно — супружеское счастье, чувство собственного достоинства наших детей и даже чью-то жизнь. В те самые мгновения, когда товарищи Кракауэра боролись за свою жизнь на южном склоне Эвереста, три индийских альпиниста, пытающихся покорить гору с северо-востока, были застигнуты бурей. Они не смогли спуститься обратно и провели ночь без укрытия на склоне горы под свирепыми порывами снежной бури. На следующее утро два японских альпиниста совершали восхождение по той же тропе и натолкнулись на чуть живых индийцев. Но они даже не предложили им помощи — ни еды, ни питья, ни баллонов с кислородом. Они не сказали им ни слова, просто обошли и устроили привал в нескольких метрах от них. Японцы добрались до вершины, а затем, на обратном пути, снова прошли мимо индийцев, обрекая их тем самым на смерть. Иисус не зря указал на похоть и убийство как на пример того, что происходит, когда желание, скрытое в нашей душе, становится безумным. Он знал, на что способно наше отчаявшееся сердце, когда желания вступают в конфликт друг с другом. Он знал, до чего мы можем дойти в попытках утомить свой духовный голод. Ведь битва желаний затрагивает не только наши отношения с окружающими, она разворачивается внутри нас. Чудовище внутри нас Однажды мне позвонил Джереми и попросил о встрече, чтобы поговорить о своих «небольших финансовых проблемах». Конечно, я сказал, что смогу уделить ему час в субботу. Я думал, что он хочет одолжить у меня немного денег. Но когда я увидел его лицо, то понял, что часа определенно будет мало. Небольшая финансовая проблема Джереми состояла в том, что он снял со всех кредитных карт, которые у него были, огромные суммы, после чего его общий долг составил несколько тысяч долларов. Если добавить к этому, что в то время он был без работы и совершенно не представлял, каким образом сможет отдать такой огромный долг, можно представить, в какой панике он находился. «Какое несчастье! — сказал я. — Как же это могло произойти?» Рассказ Джереми потряс меня еще больше, чем сумма его долга. Он на неделю забронировал себе номер в пятизвездочном отеле. Представившись богатым доктором, Джереми развлекался с разными женщинами — «охотницами за сокровищами», покупая их благосклонность щедрыми подарками и изысканными обедами. Под конец этого воображаемого путешествия на сказочный остров он потерял покой и около десяти тысяч долларов. Я никогда не поверил бы в эту историю, если бы ее не рассказал мне сам Джереми, готовый расплакаться от стыда и сожаления. Он тихий и непритязательный мужчина, полная противоположность всяким жиголо и вертопрахам. Никто и представить не мог, что он способен на подобные вещи. Вот тут и возникает вопрос: «А на что мы вообще способны? Осмелимся ли мы когда-нибудь хотя бы приблизиться к осуществлению своей мечты?» Возможно, мы не зайдем так далеко, но мы знаем, что внутри нас сидит ненасытное чудовище. Годы жизни в этом безразличном и зачастую враждебном мире рождают в нас глубокое чувство растерянности. Однажды мой друг спросил меня: «Насколько важно для нас удовлетворять свои желания? Я спрашиваю, потому что у меня заметный избыток желания, но иногда оно сбивается с пути и находит выход в странных и безнадежных преследованиях малолеток или еще в чем-нибудь подобном».
Наш внутренний голос советует быть осторожнее, советует, чтобы мы не позволяли себе утолять свой голод, иначе это уничтожит нас. Мы можем пойти на безумный, отчаянный поступок. Мы находимся между двух огней. Наши неудовлетворенные желания — это источник неприятностей, и кажется, что будет лишь хуже, если мы позволим себе ощутить всю силу своего желания. Есть и еще кое-что: часто мы даже не знаем, чего хотим. Недавно я получил по электронной почте письмо от моего приятеля Дена, молодого горячего студента последнего курса колледжа:
Мы пробуем найти удовлетворение в разных вещах: в еде, в занятиях спортом, в просмотре телевизионных программ, в сексе — бросаемся от одного к другому, и ничто не может нас полностью удовлетворить. Причина, по которой мы не знаем, чего хотим, заключается в нашем полном незнании своего желания. Мы пытаемся сдерживать желания своего сердца, не допуская их в свою повседневную жизнь, потому что от них сплошные неприятности. Нас удивляет собственная злость, мы чувствуем угрозу, исходящую от того ненасытного чудовища, которое сидит в нас. Хотим ли мы все-таки открыть ящик Пандоры? Если вы помните этот греческий миф, Пандора была женой Эпиметея, которую ему дал Зевс. Боги подарили ей много подарков, в том числе и таинственный ящик, который, как ее предупредили, нельзя было открывать. Но в конечном счете любопытство Пандоры взяло верх, и она подняла крышку. В тот же миг из ящика вылетело множество несчастий и болезней человеческой души и тела. Пандора попыталась закрыть ящик, но тщетно; несчастья были выпущены на свободу. Отважимся ли мы открыть свои сердца для истинных желаний? Отважимся ли мы ожить? Лучше ли, как говорится в поговорке, любить и потерять, чем не любить совсем? Мы не уверены. После развода отец одного моего друга решил оставаться холостым всю оставшуюся жизнь. Он сказал своему сыну: «Легче держаться в стороне, чем быть отброшенным в сторону». Наша проблема заключается в следующем: кажется, что мы не можем справиться со своими желаниями, но и без них жить не можем. Столкнувшись с этой трудностью, большинство людей предпочитает вообще похоронить этот вопрос и держаться как можно дальше от своих желаний. Это логичный и трагичный выход. Трагизм подобной ситуации усиливается тогда, когда это самоубийство души совершается с убеждением, что именно этому и учит христианство. И это самое большое заблуждение. |
| Оглавление |
| Домой |
Книги |
Словарь |
Связь |
Поиск |
